«Пятый угол Вселенной»
Помоги, Господи, скромному труду сему!
7 января 2009 год от Р. Христова.
Это круто! Вообще, эта муть началась задолго до сегодня. Годков этак десять -…надцать я мучительно, от запоя к пьянке, решал, требуется предисловие серьезному роману, или качественная литература потому и хороша, что обходится без вступлений. И вот, пока эти творческие муки рвали пьющую душу, знаменитый «Московский одессит» заявил, что серьезная литература, оказывается, вообще невозможна без эпиграфа или посвящения.
Кому посвящать? Где? За что? Меня начала укачивать радость подступающей шизофрении.
Вот Бунин, - говорил я сам себе, - никогда не опускался до эпиграфа. «Суходол»,- писал Иван Алексеевич, и всем сразу становилось ясно, что суходол он суходол и есть, и что эпиграф к этому суходолу выходит разве что матерный.
- Подумаешь, Бунин, Б-у-у-нин! На каждого И.А.Бунина у русского народа всегда находится И.Е.Бунин, - возражал я, развивая шизоидный диалог. «Мог ли,… скажем Лев, который Толстой, не тискать кровожадное: «Мне отмщение, и аз воздам» к Карениной? - Вполне мог, - отвечал мне я сам, - и, может, кончилось бы там все не так по-свински. Или Вронский ошибся бы с запиской, или паровоз опоздал и Анюта нарожала бы детишек на радость рогатому мужу.
В конце концов, я не мог не прийти к выводу, что все эпиграфы - это пижонство, отрыжка буржуазной литературы и убожество, но поскольку все остальные этого пока не знают и лепят их куда попало, я решил тоже чего-нибудь пришпандорить, чтобы все думали, что я не самый умный. Выбирая эпиграф, я прочитал около четырех тысяч томов и не нашел в них ничего стоящего, поэтому придумал его сам.
Да! Черт, а посвящение, сказавши «а», надобно бы и «б». Кому бы мне все это посвятить? Родным? - банально. Любимой? Хм, - приемлемо, но какой именно? Первую плохо помню, а с последней, так и вовсе не знаком. В будущем могут возникнуть просто дикие непонятки - отставить. Так кому же? Господу - богохульно, Родине - высокопарно, природе - материалистично, а философии - заумно. В-о-о! Посвящу-ка я все это дело пьяной, молодой бомжихе с Киевского вокзала Москвы. Итак, неизвестной, молодой, пьяной б...и в хаки, поцеловавшей восьмилетнего парнишку 23 августа 1975 года от Рождества Христова на Киевском вокзале города Москвы возле ларька «Соки», посвящается.
Все в жизни начинается с утра. Да, вот так, и ничего не попишешь. Так было, так, наверное, и будет. И восход краснорожего светила, и чириканье за окном всякой мелкой дряни, и сожаление, сожаление, сожаление: «О Господи, опять я открываю глаза на режущие блики этого мира, на его откровенно пошлую наготу, на интимность бытия, доступную теперь любым взорам. Блаженны и счастливы слепые, они всегда сами в себе. Они плюют на наш раскрашенный мир. Но вот мы, зрячие,… увы. Мы, к сожалению, всегда приговорены к рассветам.
Вам нравится? Мне, честно говоря, нет. Но меня почему-то никто не спрашивает. Вот взяли бы и спросили: «А что, Андрюша, нравится тебе просыпаться, когда солнце только что родившимся цыпленком неуклюже выглядывает между домами, когда роса изумрудными бусинками блестит на подоконнике, когда день еще мал и не может справиться с остатками ночной тишины, прячущейся от его ярких всполохов?» «Нет»,- ответил бы я честно и откровенно, а если бы был спохма, то мог бы и послать к Е.Фене.
Утро и свет - радостный удел оптимистов, физкультурников и неглубоких художников-пейзажистов. Я так понимаю: если ты художник глубокий, то творить можешь только тогда, когда душа твоя обнажена и стонет. А чья, скажите мне, душа застонет, глядя на этих толстых теток с ведрами мусора, в рваных тапках и дырявых халатах под накинутыми пальто? Моя лично не застонет. Нет. Творить нужно, когда на мир опустилась мгла, когда нет более никого рядом, когда каждый уходит к себе и в себя, как улитка в свою ракушку, когда эти обезличенные, как кофейная гуща, толпы распадаются на многие и многие вселенные, непознанные и непознаваемые. А вы говорите - свет.
Вообще, непонятность эта давно уже смущает многие творческие умы, бередит и без того мятущиеся души и ущербной своей ошибочностью превосходства света над тьмой путает все в известном детерминизме бытия. Думается мне, что это где-то там, в глубине средневековья, согбенные от постов и схим, одуревшие от епитимий и молитв схоласты-церковники то ли со страху, то ли с дури двинули в массы идею, что, дескать, темно - это зло, а светло, значит, наоборот. По известной своей доверчивости люди как-то с этим согласились, даже не подумав обратиться к первоисточнику. А где в последнем говорится, что свет - это именно светло? То-то же, нигде. А вот слегка сдвинутый, но очень откровенный апостол Иоанн, так прямым текстом пишет, что после того, как на Страшном суду всем нам отстегнут срока раскаяния, - ну, кто чего заработал, - то в граде будущего на хрен не нужно будет ни солнца, ни луны для освещения: «Ибо слава Божия осветила его». Ну, а свет славы…? Вещь все-таки довольно умозрительная.
Вспомните! Прошу! Вспомните, как тепло, тихо и сладко было вам в утробе матери своей. Вспомните. О, хулящие тьму! Сколько искрометных мыслей, сколько порывов рождающейся души пережили вы тогда, покачиваясь в сладком своем неведении? Вспомните, вы, лелеющие освещение. Ну, вспомнили? А потом родили вас, и…? Что вы там увидели? А вот что: лампы вы там увидели люмен…, люменис…, тьфу, бл…, не выговоришь, …центные.
Как бритвой, лампы эти сквозь неоткрытые еще веки по глазкам вашим, по душам, легким как одуванчики, по чувствам, неокрепшим в мире, их окружившем. Что увидели вы? Кафель блестит, простыни окровавленные, бабы визгливые с обрывками вафельных полотенец носятся: «Сте-пан-на! Энта вроде опросталась, тащы другу!» Ох, и взвыли вы тогда от света белого во всю мощь не прокуренных легких. Что, было? Было, было, не отпирайтесь. Я про вас все знаю. Но хочется более того. Ах, как хочется взять душу соседа, сжать ее, как старую клизму, и сразу выяснить: а ну, что там у него? Как там? Еще больше хочется проникнуть в ваше замутненное атеизмом сознание и доказать вам, что свет не есть количество люменов на единицу площади, что свет духовный, исходящий из черноты души вашей, это нечто неосязаемое, вроде разливающегося внутри тепла от стаканчика приличной водки, что душа ваша черна и печальна; но совсем не поэтому сатана-Люцифер (кстати, в дословном переводе с латыни - носитель света) так часто ею, словно кухонной тряпкой, вытирает свои масляные пальцы.
Это предисловие меня, честно говоря, достало. Что такое предисловие? А? У меня лично вызывает скепсис сама семантика этого слова. Что, скажем, означает это самое «пред»? По всем правилам семантики оно означает, что впереди слова что-то там этакое имеется. А что там может иметься, если сегодня каждый младенец знает: «Вначале было слово»? И ни фига перед этим словом не было. Лучше уж «вступление», хотя тоже не «фонтан». Куда вступать? Еще вступишь в это самое….
Мне, собственно, все эти предисловия, вступления нужны как зайцу стоп-сигнал, и этим «самотрахом» я занимаюсь только потому, что читать это придется нормальному русскому человеку, а без разъяснения нормальный русский человек подобное читает крайне редко, разве только после поллитры. Вот если в комплекте с каждой книжкой упаковывать чекушечку, тогда, пожалуй, можно и без предисловия.
Есть такая грандиозная фраза - «Я х…ю от этих русских»! Изумительно! Я часто ее произношу, потому что действительно х…ю. И все мы друг от друга и от самих себя х…м, и весь мир от нас х…ет. И все вокруг такие ох…ие, а нам и дела никакого нет. Живем себе потихоньку. Коммунизм там за окошечком, или капитализм, да ты хоть царя батюшку на трон, а сосед мой как приходил шесть раз в неделю «на ушах» при парткомах и месткомах, так и приходит при самом демократическом беспределе.
Про феномен загадочной русской души слышали? Я вот тоже слышал, и не более того. И вдруг как-то ночью этот самый феномен мне и говорит: «Дюша, вот тема для исследования! Дерзай, чучело! Раскрой народу имманентную меня сущность и, может быть, тогда тебе не придется сдохнуть от абстиненции». Был я в тот момент полутрезв - стаканов восемь-десять, - но мысль эту запомнил и на другой день поделился ею, а заодно и пивом, с моим другом, Владанчиком. Владанчик идею одобрил и развил. «Ты, мол, брат, давай-ка, не юродствуй, а берись за дело серьезно. Феномен души - это тебе не мелочь по карманам тырить. Тут, брат, с самого с «ранья» начинать надо, в смысле, с самого происхождения». Я полез в происхождение. Дарвина пришлось отбросить сразу же: феномен эволюционировать напрочь отказывался. Душа не желала идти в канве с обезьянами, а обезьяны ничего не желали, так как оказались абсолютно бездуховны. Я за Библию, и тут же - в глубокую депрессию. Если осмыслить пророков мне еще показалось по силам, то осилить всех святых, их толкователей и толкователей тех толкователей - задача для вольного художника совершенно неподъемная. Тут опять пришел Владанчик и сказал, что Библия не что иное, как одухотворенный миф, и с мифологии, мол, и надо начинать, причем, не с греческой и римской, которые, по сути, являют собой плагиаты, а с древнеиндийской или, на худой конец, древнеславянской. Я, не медля ни секунды, взялся за древних славян, так как от «Упанишад» у меня челюсти сводит.
И! Много нового, интересного и полезного для себя нашел я там. Как и откуда что взялось? А откуда все берется? Правильно, из яйца! Всевышний явил яйцо, между прочим, золотое, и в нем был заключен Род - родитель всего сущего. Это дошедший до нас миф. Что говорит нам этот миф? Этот миф в аллегоричной форме говорит нам о ценности яйца и предупреждает: «Берегите яйца»! Они сравнимы с золотом, то есть новые яйца ни за какое золото не купишь. Далее миф говорит о том, что Род родил Любовь. Тут у меня начались сложности. Что мы знаем о любви? «У любви как у пташки…», «Любовь-кольцо…», и, наконец, «Любовь зла, полюбишь и…». Все не то, потому что вкладываемый смысл не раскрывает содержания, которое непознаваемо по объему, и, следовательно, смысла не имеет, а значит утилитарно, принимается без доказательств как данность, независимая от желаний, хотя и познаваемая в ощущениях. Нелюбовь - это определить можно, а вот Любовь, ну ни в какую. Я начал метаться и даже углубился в область секса. Ни к чему хорошему это, как всегда, не привело. Если гомосексуализм и лесбийские отношения с большими натяжками под это определение подвести было можно, то любовь самого себя, сиречь онанизм, - никак, так как последний эгоистичен по сути.
- Ну, ты, фраер, - возмутился Владанчик. - Ты так весь миф о мироздании к онанизму сведешь.
Итак, чем глубже погружался я в мифы, тем загадочней казался мне русский феномен.
Озарение! Падающие на темечко яблоки, вода, хлынувшая из переполненной ванны! - Так вот почему она не стреляла! Незаряженная была. Вот вам открытие: миф - это гипертрофированная обыденность! Доказательства? Извольте:
Был в славянской мифологии некий, впрочем, почему некий, довольно заметный бог по кличке «Велес». Был он авантюристом и пройдохой высокой, если не высочайшей, пробы. Несколько раз сидел, менял фамилии и документы, был не дурак выпить, подраться, да и насчет женского пола не терялся. И вот, читаю о похождениях этого бродяги «Велеса» и не могу отделаться от впечатления: «Черт, где же я этого барыгу видел»? Начал вспоминать: точно, был такой, да и не один, на моей памяти.
Вообще, судите сами «… Хотел Велес разнять дерущихся, да тут какой-то мужик зашел с носка, да и оплел Велеса по уху. Ох, и рассердился Велес! Созвал свою дружинушку - лешаков, волкодлаков и прочих лесных жителей - и пошел бить всех, кто под руку попадется.
Мужики снова побежали к Амелфе просить защиты, и та послала утихомирить Велеса младшую свою дочку - Алтынку. Прибежала Алтынушка к Велесу и потащила его к матушке родной на суд, а та заперла сыночка в погреб.…
…И тогда Велес пошел с мужиками на мировую, выпил с ними круговую чару и принял подношения. Так установилось на Руси почитание бога Велеса».
Это Вам ничего не напоминает? Правильно, семейно-дворовая разборка с нанесением не опасных для жизни,… с применением тяжелых предметов,… в состоянии алкогольного,… и т.д.
Брависсимо! Вон, у нас в соседнем подъезде живет такой Велес. Оглянитесь, люди! Хорс, Ярила, Рамна, Макошь - туточки они, родные, рядышком, меж нас обретаются. Ну, уж, а Дый, Вий, Буря-Яга и их ближайшие родственники - лешие, кикиморы, волкодлаки и упыри, - так это хоть в трамвай не садись. Выходишь на улицу и плюнуть некуда, особенно по утрам: то ведьмака какая мимо трусит, то еще какой козлоногий.
Так какого же, спрашивается, лешего мне горбатиться в пыльных архивах, перекапывая грязным пятачком своим корни родной мифологии, если тут и так вокруг голимая мифология?
Вот когда до меня все это дошло, я сразу подумал: «А Владанчик? А я? А дело-то это поганое? А измерения, которые вращались тогда вокруг меня с самого утра? Это же Гераклу с его двенадцатью забавами - от стыда удавиться.
Вообще, вот вам тот мерзейший день, до минутки, до секундочки, до мысли самой откровенной и мерзкой, до предчувствия самого неожиданного и высокого, до мгновенной боли, вспыхнувшей в виске, а откликнувшейся, простите, в мужском достоинстве. Считайте это предисловием, вступлением, или, если хотите повыдрючиваться, то обзовите это все по латыни «praeambulus», то есть «идущий впереди», что и будет самым верным.
И еще. Когда все это «скачалось с жесткого в моей тыковке» на бумагу, один из первых читателей и рецензентов, брезгливо тыкая пальчиком в обляпанные кофейными, винными, селедочными и иными пятнами листки первого экземпляра, сказал: «Вы не находите, что многие низменные пороки у вас мимикрируют в сублиматы? Усложнение формы у вас неадекватно простоте стиля, а множество неологизмов не коррелирует с необходимым восприятием».
А, каково? Я тоже сначала ни хрена не понял, потом полез в словарь и с грехом пополам разобрался. И вот какие выводы я для себя сделал: ни один дворник или сантехник читать подобное не сможет, так как некоторых заумных слов и фраз не знает, а поскольку лазать в словарь любому уважающему себя сантехнику, как серпом по одному месту, все написанное так и останется непрочитанным большей частью населения. Я же просто не могу себе представить, чтобы этого не прочитали все без исключения сантехники и дворники и прочий, не отягощённый вопросом «Что делать?» люд бывшего СССР, и поэтому должен полностью переделать весь текст. Полностью переделать текст я бы не успел, потому что лентяй и умер бы от старости задолго до завершения. Так родилась идея словаря для нормальных людей, которым я буду заканчивать каждую главу.
Словарь для нормальных людей:
Шизофрения. - (болезнь) народное название «дурка». Пример: «Шиза» косит наши ряды автоматными очередями.
Материалистично - (от материя) {не путать с матерщиной} - не материя, которая хлопчатобумажная, а материя…), вообще, близко по смыслу к слову - бездушно.
Детерминизм - философская концепция, утверждающая, что даже если бы Боря, Леня и Стасик ужрались до смерти в Беловежской пуще, ничего не успев наподписывать, то Союз все равно бы развалился.
Схоласты - «тормоза», «упертые по жизни», «зубрилы», и.т.д.
Атеизм - глупейшее учение для личностей неполноценных, провозглашающее: «Я самый-самый умный!»
Семантика - смысл всех приставок, суффиксов, окончаний и прочей муры. (Разъяснение в тексте).
Эволюционировать (эволюция) - в природе: амеба (размножение) - рыба (питание) - земноводное (яйца) - млекопитающее (дыхание) - обезьяна (навыки) - человек (труд) - лошадь (тяжкий труд); в обществе: обезьяны (обезьяны) - рабы (рабовладельцы) - крестьяне (феодалы) - рабочие (капиталисты) - рабочие (начальники) - начальники (начальники) - обезьяны (обезьяны). Прим: революция - то же самое, только делается быстро. Это по Марксу, а по мне, так чушь все это собачья.
Депрессия - народ определяет это емким термином: Д-о-с-т-а-ли!
Плагиат - гнусное воровство мыслей.
«Упанишады» - индийские народные сказки.
Аллегоричной (аллегория) - если в присутствии супруги ты рассказал товарищу подробности того, как ты был на бл....х, а супруга ничего не поняла, - ты мастер аллегории.
Имманентное - если пиво в кружке соседа - оно чужое, а если у тебя в желудке - имманентное.
Сублиматы - мат, конечно, но возвышенный как у Венички Ерофеева, «... идите к жемчугам!» или моё: «… соблаговолите уе..... - граф!»
Корреляция - сам не знаю, что-то вроде уравнивания. Читать Первую главу
|
