ЙИМА (авест. lima), др.-перс. й а м а (lama), в иранской мифологии перво-предок человечества, культурный герой, создатель благ цивилизации, устроитель    социальной    организации общества, владыка мира в эпоху тысячелетнего золотого века. При нём царило бессмертие, не было  болезней,   старости,   смерти,   моральных пороков («Видевдат» II, «Ясна» 9, 1—5). Этимологически его имя толкуется как «близнец», «двойник». Образ восходит   к   индоиранской   (ср. перво-человека Яму в ведийской мифологии) и индоевропейской эпохам (ср.  сканд. Имир),  к  архаическим  мифам  о  братьях-близнецах,  сыновьях солнца (см. в ст. Индоевропейская   мифология). По некоторым версиям мифа, И. был распилен пополам рукой собственного брата  Спитыоры, совращенного злым духом. Отцом  Й. считался Вивахвант    (ср.     др.-инд. Вивасвата, отца   Ямы),   воплощение   солнца.   Сам И.   сохранил   черты солярного   героя, хотя  в «Авесте» он,  как правило, смертный, место   его   действия   всегда на земле,   в   мире людей. Индийские же источники изображают Яму хозяином загробного мира,  восседающим в сонме богов и душ праведников. Из западноиранских текстов 5 в. до н. э., найденных  в  Персеполе,  следует,  что древнеперсидский   йама по имени и, видимо, по функциям   был   ближе  к индийскому, нежели   авестийскому образу, божеством, а не человеком. В индоиранском близнечном мифе первочеловек — брат и супруг    женщины-прародительницы   (Яма   и   Ями в  «Ригведе»,  Йима  и  йимак в   «Бундахишне»). Божественный статус приписан  Й. в «Абаняште»   (V   25); он   помещён на   священной горе Хукарья  и творит жертвоприношение богине  Ардвисуре Анахите  ради обретения власти «над богами и людьми». Притязания  Й. на  главенство среди богов — черта архаики индоиранских времён, не сохранившаяся в  остальной «Авесте».  «Ригведа» (10, 51, 3) приписывает Яме открытие огня  на  земле,  цивилизаторскую миссию. Этот же миф  в иранской традиции представлен в жреческом аспекте: И.  возжёг  в  Хорезме  первый  по  сакральности   среди   других   видов   огня (см. в ст. Иранская мифология, Атар) священный    огонь    жречества    Атур-Фарнбаг. По одной версии, этот огонь  был  впоследствии  перенесён  на запад,   по   другой — в Кабул («Бундахишн» 17,    5—6). Между  тем в «Видевдате»  (II  3 и др.) Й. отклонил предложенные ему богом  жреческие обязанности, ограничившись, якобы, царскими. Налицо сектантские расхождения в  трактовке популярного образа. На общетипологическом  уровне Й. — действующее лицо в мифе об утрате  «золотого века»  в результате вселенской   катастрофы. На индоиранском уровне он — первопредок и первый смертный, «хозяин двуногих и четвероногих» (ср. «Атхарваведа» 4, 28, 3), упорядочивающий мир (см. Вара). На собственно иранском уровне в ходе формирования зороастрийской ортодоксии изначальная роль И. подверглась значительным преобразованиям: у него отняли индоиранский ореол идеального владыки «золотого века» и гаранта бессмертия. Утрата золотого века была объявлена Заратуштрой следствием гордыни и грехопадения И. Возник квазиисторический миф о том, как от Й. отлетел символ его царственного достоинства, хварно (см. Фарн). Вторая глава «Видевдата» и «Хомяшт» («Ясна» 9, 1 —11) иносказательно, а «Замьядяшт» (XIX) открыто повествуют о передаче хварно Заратуштре. Образ Й. — дарователя земных благ и телесного бессмертия — стал противопоставляться пророку — реформатору веры, провозвестнику бессмертия духовного. Стремление ортодоксального жречества опорочить й. и то обстоятельство, что он — единственное лицо архаического индоиранского фольклора, упомянутое в «Гатах» (32, 8), где не нашлось места даже Митре и Ардвисуре Анахите, отчётливо свидетельствуют о первенствующей его роли на дозороастрийском этапе бытования мифологии. В «Младшей Авесте» первопредком изображён Гайомарт. См. также Джамшид.